Неточные совпадения
То не было отражение жара душевного или играющего воображения: то был
блеск, подобный
блеску гладкой стали, ослепительный, но
холодный; взгляд его — непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокоен.
Клим Иванович Самгин был убежден, что говорит нечто очень оригинальное и глубоко свое, выдуманное, выношенное его цепким разумом за все время сознательной жизни. Ему казалось, что он излагает результат «ума
холодных наблюдений и сердца горестных замет» красиво, с
блеском. Увлекаясь своей смелостью, он терял привычную ему осторожность высказываний и в то же время испытывал наслаждение мести кому-то.
Вспоминался
блеск холодного оружия из Златоуста; щиты ножей, вилок, ножниц и замков из Павлова, Вачи, Ворсмы; в павильоне военно-морском, орнаментированном ружейными патронами, саблями и штыками, показывали длинногорлую, чистенькую пушку из Мотовилихи, блестящую и
холодную, как рыба. Коренастый, точно из бронзы вылитый матрос, поглаживая синий подбородок, подкручивая черные усы, снисходительно и смешно объяснял публике...
Москва была богато убрана снегом, толстые пуховики его лежали на крышах, фонари покрыты белыми чепчиками, всюду блестело
холодное серебро, морозная пыль над городом тоже напоминала спокойный
блеск оксидированного серебра. Под ногами людей хрящевато поскрипывал снег, шуршали и тихонько взвизгивали железные полозья саней.
Его суховатое, остроносое лицо украшали дымчатого цвета очки, прикрывая недоверчивый
блеск голубоватых,
холодных глаз, а негустые, но жесткие волосы, остриженные, по форме, коротко, и аккуратный мундир подчеркивали его солидность.
Нет в ней строгости линий, белизны лба,
блеска красок и печати чистосердечия в чертах, и вместе
холодного сияния, как у Софьи. Нет и детского, херувимского дыхания свежести, как у Марфеньки: но есть какая-то тайна, мелькает не высказывающаяся сразу прелесть, в луче взгляда, в внезапном повороте головы, в сдержанной грации движений, что-то неудержимо прокрадывающееся в душу во всей фигуре.
Мне казалось, что я с этого утра только и начал путешествовать, что судьба нарочно послала нам грозные, тяжелые и скучные испытания, крепкий, семь дней без устали свирепствовавший
холодный ветер и серое небо, чтоб живее тронуть мягкостью воздуха, теплым
блеском солнца, нежным колоритом красок и всей этой гармонией волшебного острова, которая связует здесь небо с морем, море с землей — и все вместе с душой человека.
— Черт! Он ко мне повадился. Два раза был, даже почти три. Он дразнил меня тем, будто я сержусь, что он просто черт, а не сатана с опаленными крыльями, в громе и
блеске. Но он не сатана, это он лжет. Он самозванец. Он просто черт, дрянной, мелкий черт. Он в баню ходит. Раздень его и наверно отыщешь хвост, длинный, гладкий, как у датской собаки, в аршин длиной, бурый… Алеша, ты озяб, ты в снегу был, хочешь чаю? Что?
холодный? Хочешь, велю поставить? C’est а ne pas mettre un chien dehors…
И все лишь свет, и все лишь
блеск холодный,
И нет тепла.
Земля,
Покрытая пуховою порошей,
В ответ на их привет
холодный кажет
Такой же
блеск, такие же алмазы
С вершин дерёв и гор, с полей пологих,
Из выбоин дороги прилощенной.
И точно:
холодный ветер пронизывает нас насквозь, и мы пожимаемся, несмотря на то, что небо безоблачно и солнце заливает
блеском окрестные пеньки и побелевшую прошлогоднюю отаву, сквозь которую чуть-чуть пробиваются тощие свежие травинки. Вот вам и радошный май. Прежде в это время скотина была уж сыта в поле, леса стонали птичьим гомоном, воздух был тих, влажен и нагрет. Выйдешь, бывало, на балкон — так и обдает тебя душистым паром распустившейся березы или смолистым запахом сосны и ели.
А когда открыла глаза — комната была полна
холодным белым
блеском ясного зимнего дня, хозяйка с книгою в руках лежала на диване и, улыбаясь не похоже на себя, смотрела ей в лицо.
Долина тихая дремала,
В ночной одетая туман,
Луна во мгле перебегала
Из тучи в тучу и курган
Мгновенным
блеском озаряла.
Под ним в безмолвии Руслан
Сидел с обычною тоскою
Пред усыпленною княжною.
Глубоку думу думал он,
Мечты летели за мечтами,
И неприметно веял сон
Над ним
холодными крылами.
На деву смутными очами
В дремоте томной он взглянул
И, утомленною главою
Склонясь к ногам ее, заснул.
Трепетный
блеск свечи под образами освещал безжизненное лицо его с черными впадинами вместо глаз, с заостренною,
холодною профилью, которая резко отделялась на совершенно почти темной стене.
Парень смотрел на нее, чувствуя себя обезоруженным ее ласковыми словами и печальной улыбкой. То
холодное и жесткое, что он имел в груди против нее, — таяло в нем от теплого
блеска ее глаз. Женщина казалась ему теперь маленькой, беззащитной, как дитя. Она говорила что-то ласковым голосом, точно упрашивала, и все улыбалась; но он не вслушивался в ее слова.
Молнии, слепя глаза, рвали тучи… В голубом
блеске их вдали вставала горная цепь, сверкая синими огнями, серебряная и
холодная, а когда молнии гасли, она исчезала, как бы проваливаясь в тёмную пропасть. Всё гремело, вздрагивало, отталкивало звуки и родило их. Точно небо, мутное и гневное, огнём очищало себя от пыли и всякой мерзости, поднявшейся до него с земли, и земля, казалось, вздрагивала в страхе пред гневом его.
Но, кроме зависти
холодной,
Природы
блеск не возбудил
В груди изгнанника бесплодной
Ни новых чувств, ни новых сил...
День был
холодный, пестрый, по синему, вымороженному зимою небу быстро плыли облака, пятна света и теней купались в ручьях и лужах, то ослепляя глаза ярким
блеском, то лаская взгляд бархатной мягкостью. Нарядно одетые девицы павами плыли вниз по улице, к Волге, шагали через лужи, поднимая подолы юбок и показывая чугунные башмаки. Бежали мальчишки с длинными удилищами на плечах, шли солидные мужики, искоса оглядывая группу у нашей лавки, молча приподнимая картузы и войлочные шляпы.
Холодное голубое сияние, разрубавшее тьму, заставляя море светиться серебряным
блеском, имело в себе нечто необъяснимое, и Гаврила опять впал в гипноз тоскливого страха.
А Волга уже была без
блеска, тусклая, матовая,
холодная на вид.
Высокие потолки с железными балками, множество громадных, быстро вертящихся колес, приводных ремней и рычагов, пронзительное шипение, визг стали, дребезжанье вагонеток, жесткое дыхание пара, бледные или багровые или черные от угольной пыли лица, мокрые от пота рубахи,
блеск стали, меди и огня, запах масла и угля, и ветер, то очень горячий, то
холодный, произвели на нее впечатление ада.
На
холодном небе, глядящем сквозь дырявое полотнище старой двухскатной палатки, утренние звезды едва мерцают своим серебристым
блеском…
Когда касаются
холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
Давно бестрепетные руки, —
Наружно погружась в их
блеск и суету,
Ласкаю я в душе старинную мечту,
Погибших лет святые звуки.
Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе — фортуны
блеск холодныйНе изменил души твоей свободной:
Всё тот же ты для чести и друзей.
Нам разный путь судьбой назначен строгой;
Ступая в жизнь, мы быстро разошлись:
Но невзначай проселочной дорогой
Мы встретились и братски обнялись.
Пластом лежала на постели Фленушка. В лице ни кровинки, губы посинели, глаза горят необычным
блеском, высокий лоб, ровно бисером, усеян мелкими каплями
холодного пота. Недвижный, утомленный взор устремлен на икону, что стояла в угольной божнице.
Ни чувства пылкие, ни
блеск ума, ни вкус,
Ни слог певца «Пиров», столь чистый, благородный —
Ничто не трогает души твоей
холодной!
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть!..
Зловещий
блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землею
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый,
холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье — и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья!..
Из-за облаков выглянуло
холодное октябрьское солнце и залило корвет
блеском, весело играя на ярко блестевшей меди.
В этот период Толстой-проповедник с пуритански суровым и
холодным осуждением относился к живой жизни с ее
блеском и радостью, с наибольшею настойчивостью втискивал ее в узкие рамки «добра».
11 января был страшный мороз при ярком
блеске холодного петербургского солнца.
— Не говори, терпеть не могу, — вскрикнула Наташа. И
холодный, злой
блеск засветился в ее глазах. — Ты видел ее, — прибавила она помолчав.